Книга Город женщин  - Элизабет Гилберт

Он уверял меня: «Анджела слишком умна и хороша для любого мужчины, они ей и в подметки не годятся».

Но потом у тебя появился парень.

Фрэнк такого не ожидал. Тебе тогда исполнилось уже двадцать девять, и он думал, что ты, возможно, так и останешься одна. Не смейся, но твой отец, по-моему, считал тебя лесбиянкой. Но потом ты встретила парня, который тебе понравился, и собралась пригласить его домой на воскресный ужин. Парень, как выяснилось, работал главой отдела безопасности в Белвью. Он недавно вернулся из Вьетнама и собирался изучать юриспруденцию в Сити-колледже. Выходец из Браунсвилла, то есть тоже бруклинец. Чернокожий парень по имени Уинстон.

Фрэнка ничуть не смущало, что ты встречаешься с чернокожим, Анджела. Ни капельки. Надеюсь, ты это знаешь. Более того, он гордился, что тебе хватило мужества и уверенности в себе, чтобы привести Уинстона в Южный Бруклин. Он видел замешательство в глазах соседей и радовался, что тебе нет дела до осуждения окружающих, хотя тогда в Южном Бруклине при виде межрасовой пары буквально разевали рты. Уинстон же вызвал у него большую симпатию и уважение.

«Она у меня молодец, – говорил мне Фрэнк. – Анджела всегда знает, чего хочет, и не боится идти своим путем. Она сделала хороший выбор».

Но твоя мама, судя по всему, придерживалась другого мнения и не одобряла твой выбор.

Фрэнк с Розеллой никогда не ссорились, но из-за Уинстона у них произошла единственная в жизни стычка. Во всем, что касалось тебя, Фрэнк всегда слушался твоей матери. Но тут их мнения впервые разошлись. Подробностей я не знаю, Анджела, да они и не имеют значения, потому что в конце концов Розелла согласилась с твоим отцом. По крайней мере, он мне так сказал.

И снова прошу прощения, Анджела, если я где-то ошибусь. Сейчас, когда речь о твоей личной истории, я чувствую себя особенно неуверенно. Ведь ты знаешь ее лучше всех – хотя как сказать. Родители могли и вовсе не посвящать тебя в подробности своего спора. А мне не хотелось бы ничего оставлять за кадром.

Итак, ранней весной 1971 года Фрэнк сказал, что вы с Уинстоном решили пожениться и устроить скромную церемонию. И попросил сшить тебе платье.

– А сама Анджела хочет, чтобы я шила ей платье? – уточнила я.

– Она пока не знает, – ответил он, – но я с ней поговорю. И попрошу, чтобы она с тобой встретилась.

– Ты хочешь познакомить нас с Анджелой?

– Анджела – моя единственная дочь. И, зная ее, могу предположить, что это будет ее единственный брак. Я прошу тебя сшить для нее платье. Это много для меня значит. Поэтому – да, я хочу вас познакомить.

Ты появилась в бутике утром во вторник, очень рано – ведь к девяти тебе нужно было на работу. Отец привез тебя на машине, и вы вошли вдвоем.

– Анджела, – сказал Фрэнк, – это Вивиан, моя старая подруга, о которой я тебе рассказывал. Вивиан, это моя дочь. Что ж, оставлю вас.

И он вышел.

Еще никогда я так не нервничала при встрече с клиенткой.

Хуже того, я сразу поняла, что ты приехала ко мне не по своей воле. И не просто с неохотой, а с глубоким раздражением. Ты не понимала, зачем отец, который прежде никогда не вмешивался в твои дела, заставил тебя сюда приехать. А еще я видела, что не нужно тебе никакое платье (я инстинктивно чувствую такие вещи). Готова поспорить, ты считала свадебное облачение старомодным, дурацким и унизительным для женщин и собиралась надеть на торжество тот же наряд, что был на тебе день нашей первой встречи: просторную крестьянскую блузку, джинсовую юбку с запа́хом и сабо.

– Доктор Грекко, – произнесла я, – рада знакомству.

Я надеялась, тебе понравится, что я назову тебя по ученой степени. Прости, но за годы я столько слышала о тебе, что сама гордилась твоим докторским званием!

Ты ответила безупречно вежливо:

– Я тоже рада, Вивиан, – и постаралась улыбнуться как можно приветливее, хотя тебе вовсе не хотелось приезжать сюда.

Ты показалась мне совершенно поразительной, Анджела. В отличие от отца, ты была невысокого роста, но в остальном очень на него похожа. Те же темные внимательные глаза, смотревшие на мир не только с любопытством, но и с подозрительностью. Те же густые, хмурые брови – видимо, ты их не выщипывала, и мне это понравилось. Ты буквально светилась интеллектом, и в тебе, как и в отце, чувствовалась та же пульсирующая, беспокойная энергия. (Слава богу, не настолько беспокойная, как у Фрэнка, но явная.)

– Значит, ты выходишь замуж? Поздравляю, – сказала я.

Ты решила не тратить время на любезности:

– Знаете, я не люблю все эти свадебные финтифлюшки…

– Прекрасно тебя понимаю, – кивнула я. – Хочешь верь, хочешь нет, я тоже не люблю свадебные финтифлюшки.

– Тогда странную вы выбрали профессию, – заметила ты, и мы обе рассмеялись.

– Послушай, Анджела, если хочешь, можешь уйти, – предложила я. – Я ни капли не обижусь, если ты не станешь заказывать у меня свадебное платье.

Кажется, ты испугалась, что оскорбила меня, и пошла на попятную:

– Да нет же, я рада, что приехала. Это важно для папы.

– Да, – согласилась я. – Мы с твоим отцом друзья, и человек он очень хороший. Но в моей профессии не имеет значения мнение отца. Или матери, раз на то пошло. Прежде всего меня интересует, что думает невеста.

При слове «невеста» ты слегка поморщилась. За годы работы я встречала два типа невест: первым нравится эта роль, вторым она глубоко противна, хотя замуж они все равно выходят. Ты явно относилась ко второму типу.

– Анджела, позволь сказать тебе кое-что. Кстати, ничего, что я обращаюсь к тебе по имени?

Так странно было называть твое имя – такое родное и близкое, которое я столько раз слышала!

– Конечно, – ответила ты.

– Осмелюсь предположить, что одна мысль о традиционной свадебной церемонии тебе противна.

– Вы не ошиблись.

– И ты предпочла бы просто заглянуть в муниципалитет в обеденный перерыв и расписаться, а то и вовсе не связывать себя узами брака, а просто продолжать жить со своим партнером, не приплетая государство?

Ты улыбнулась. И снова я заметила блеск интеллекта в глазах.

– Вы явно читаете мою почту, Вивиан.

– Значит, настоящая свадьба нужна кому-то из твоих близких, а не тебе. Кому? Твоей матери?

– Уинстону.

– Ага. Жениху. – И снова ты поморщилась: я неправильно выбрала слово. – Или лучше сказать – партнеру?

– Спасибо, так лучше, – согласилась ты. – Да, дело в Уинстоне. Он хочет настоящую свадьбу. Хочет, чтобы мы встали перед всем светом и заявили о своей любви.

– Как мило.

– Ну да, наверное. Я и правда его люблю. Но была бы не прочь послать на свадьбу дублершу, которая постоит у алтаря вместо меня.